Нефть и мир. «Семь сестер» – дом, который построил Джон - Леонид В. Крутаков

deal станет способом создания условий для подконтрольного запуска инфляционного разгона экономики США, который начнется с апрельского (5 апреля 1933 года) указа Рузвельта об изъятии золота из денежного оборота и 40-процентной девальвации доллара по отношению к золотому содержанию, что позволит разово на 40 % увеличить денежную массу («общий» долг).

Девальвация доллара окажется возможной только после отказа европейских стран – военных должников США от золотого стандарта. Доллар (эквивалент будущей стоимости) превратится для Европы в единственный валютный ориентир нового корпоративного стандарта международных отношений (точка отсчета, долг 1-го уровня).

Цельность финансовой архитектуры новая доминантная модель обретет, но обретет она ее только в пределах матрицы (национальный контур США). Для окончательного закрепления доллара в статусе единственно возможного эквивалента мировой стоимости (как настоящей, так и будущей) потребуется Вторая мировая война, Бреттон-Вудские соглашения, прямая оккупация Старого Света («темный континент») и победа над «империей зла» (деконструкция советского проекта).

Новый ленд-лиз и план Маршалла погасят долг Первой мировой войны (покончат с Great Depression), но погасят они его новыми, более масштабными обязательствами. Точно так же, как долги Гражданской войны Севера и Юга были погашены обязательствами под победу в Great War.

На графике 5 хорошо видно, как ВВП США с началом Второй мировой войны устремляется вверх, а ВВП европейских стран падает. Кроме того, динамика ВВП США и стран Европы показывает, что главный тестовый параметр модели (расходы) реальное соотношение сил на земле (на полях сражений) не отражает.

График 5. Динамика ВВП США, Британской империи, Французской империи, Японской империи и Германии (по паритету покупательной способности в долл. 1990 года)[519]

Здесь повторимся: конкурентоспособность макросистемы (primo) обеспечивает не прибыль, товарооборот или рост ВВП, а связность – модель сочленения всех (природных и человеческих) ресурсов. Модель, формирующая социальную идентичность, общность, единство методики оценок настоящего и принятия решений, направленных в будущее (система «обещания денег» и исполнения этих «обещаний»). То, что Органски и Куглер назвали «индикатором политической способности», способности нации к мобилизации всех своих внутренних сил для достижения программной цели.

Протоколы «нефтяных мудрецов»

Рассказ о Great Depression и New deal Рузвельта, изменивших политический ландшафт Америки, без нефти будет неполным (не соответствует идее книги. – Л. К.). Нефть – самый большой секрет модели, спрятанный на самом видном месте. Точка притяжения сил, главный дефлятор (источник роста). В кредитной модели роста деньги являются эквивалентом будущего, реалистичность воплощения которого на сто процентов зависит от объема наличествующей энергии.

Создание после Great War общего пространства долга («мир без победителей») изменило принципы международных отношений с политических (мир суверенитетов) на корпоративные (мир спроса и предложения). Корпоративный формат помещает идеи и убеждения в цифровую шкалу оценок. Идеи и убеждения начинают служить заданной системе координат (модель), оцениваться ею (буквально, в деньгах) здесь и сейчас, но в плане их перспективности на будущее.

В корпоративном формате отказ от убеждений представляется не как самоубийство (самоуничтожение, ликвидация «я»), а как рациональный (оправданный, обоснованный выгодой) выбор. В случае с государством это отказ от идентичности (субъектность, суверенитет), и он обретает вполне конкретную цену. Власть, основанная не на убеждениях, а на выгоде (торговый оборот, прибыль, ВВП), начинает продаваться и покупаться в буквальном смысле этих слов (размениваться).

Переход в общее пространство долга меняет государственные приоритеты. Национальная валюта (государственные гарантии) становится предметом торга, оценивается по отношению к гарантиям других государств (рыночный паритет вместо силового). Здесь есть нюанс. Одно дело, когда ваш внешнеторговый оборот номинирован в долларах, марках, франках и иенах. Другое, когда весь оборот зафиксирован в долларах. Тогда вы сберегаете, инвестируете и кредитуетесь (планируете, оцениваете и оплачиваете свое будущее) в долларах.

Национальный долг подчиняется внешнему. Поддержание валютного курса, трактуемое как борьба с инфляцией, ведет не к росту конкурентоспособности внутреннего производства (экспорт), а к росту дефляционных издержек. Стоимость национального будущего растет по отношению к «общему» (чужому) будущему, что требует отказа от собственной модели развития (утилизация суверенитета).

Признание законов рынка объективными и универсальными нивелирует социальные нормы (ценности) и политические регламенты (юридически оформленный контур ответственности по обещаниям будущего). Рынок требует ценностно нейтральной среды (политический ноль). Этим обстоятельством (отсутствие своего государства, политическая бессубъектность) Поланьи, например, объяснял рост еврейского влияния в период становления рыночной экономики (корпоративный формат отношений)[520].

История формирования нефтяного рынка наглядно демонстрирует, как связность модели обеспечивала преемственность политики в периоды глобальных трансформаций мира и ломки межгосударственных отношений. В 1953 году Госдепартамент США отметит в своем докладе: «Нефть жизненно важна для США и остального свободного мира как в мирное, так и в военное время. Сложная индустриальная экономика западных стран абсолютно зависит от постоянного изобилия этого источника энергии. А расширяющаяся экономика, будь то современная и прогрессивная или отсталая и слаборазвитая, требует все большего количества энергии»[521].

Нефть была первым (после золота) глобальным и единственным массовым товаром, требующим рыночной унификации международного пространства. Долг, обобществленный в рамках модели, напрямую привязан к нефти. Кто использует нефть (источник первичной стоимости) не как ресурс роста своей макросистемы, а как способ извлечения прибыли, тот действует в параметрах (интересах) другой (доминантной де-факто) макросистемы, является служителем империи, созданной Джоном Д. Рокфеллером.

После Great War нефть, как и пространство общего долга, требовала новой мировой войны, потому что рост глобального кредита невозможен без роста глобального обеспечения (экспансии). Первая мировая война начиналась с создания Turkish Petroleum (межгосударственный нефтяной картель), Вторая мировая – с его разрушения. Нарушителем конвенции выступила Америка (доминантная модель не следует правилам, она их создает и меняет. – Л. К.). По итогам Great War США взяли под свой контроль американские «нефтяные Балканы», но нефть Ближнего Востока оставалась под контролем Англии.

В межвоенный период будет разыграна очень сложная комбинация из «заговоров, окутавших мир зловещей паутиной влияния»[522]. Русскую нефть (поставки из Баку в Индию по соглашению Серебровского и Рокфеллера) США используют как инструмент давления на Англию с целью вступления американских компаний в Turkish Petroleum. Турецкий картель, в свою очередь, внутренним соглашением о консенсусном принятии любых решений позволит США в дальнейшем блокировать действия Royal Dutch Shell и Anglo-Persian Oil Company на Ближнем Востоке.

Соглашение о «Красной линии» (иллюстрация 45), предусматривавшее общую разработку ресурсов на территории бышей Османской империи участниками Turkish Petroleum, позволяло через структуру общего консенсусного голосования саботировать любую деятельность компании. Патовая ситуация в итоге подтолкнет английские компании к заключению Акнакаррийского соглашения As is (МНК, получивший от главы Eni Энрико Маттеи определение «Семи сестер») на американских условиях.